Когда речь заходит о самых известных произведениях искусства, в первой пятерке как правило окажутся "Мона Лиза" Леонардо, "Звездная ночь" Ван Гога, "Венера" Боттичелли, "Сад земных наслаждений" Босха и "Поцелуй" Климта.
И в отличие от своих старших братьев по цеху, в народе Климта знают по двум-трем картинам из короткого "золотого" периода. И все.
Именно "Поцелуй" сыграл с художником злую шутку. Он повсюду: от занавесок, чашек, тарелок и ложек до трусов и носков.
В том, что шедевры эксплуатируют и в хвост, и в гриву, нет ничего плохого. Воленс-ноленс через носки или салфетки человек приходит к прекрасному.
И, тем не менее, "Поцелуй" отнюдь не прост. И в названной пятерке по части тайн работа Климта уступает разве что энигме на все времена - босховскому "Саду".
Зритель настолько привык к золотой обертке картины, что после ее опознания у большинства не включается любопытство. И то, что приковывает внимание, делая работу шедевром, остается за гранью… понимания.
Климтоведы, конечно, пытаются что-то разгадать, но все их усилия сводятся к поиску двух прототипов: изображенной пары и золотого орнаментального стиля художника.
С этим вроде бы пришли к согласию: влюбленные - сам Густав и Эмилия Флёге - женщина, которой трудно выделить какой-либо дефинитивный угол в запутанных связях художника. Когда-то возлюбленная, в дальнейшем друг и деловой партнер.
К моменту написания картины романтический период их отношений давно закончился, и слово влюбленные вряд ли уместно для этой пары.
На картине мы видим и внешнее сходство с прототипами, доходящее если не до сарказма, то до едкой иронии. Мощная шея мужской части сплетения тел явно указывает на самого живописца, а широкое томное лицо женской половины можно заметить у подруги художника, Эмилии. Носитель Y-хромосомы на первый взгляд кажется доминирующим над женской половиной. Он, склонившись над откинутой головой женщины, крепко сжимает ее в цепких объятиях. А она то ли от наслаждения, то ли от боли одной рукой впивается ногтями в бычью шею "возлюбленного", другой почти ласкает сжавшую ей горло кисть. Контрапункт, однако. Оксюморон.
Второй прототип - у стиля - тоже не бином Ньютона. Знакомство Густава с золотом началось еще в детстве, в мастерской отца, ювелира и гравера. А поездка в начале XX века в Равенну с ее византийским церковным убранством, можно сказать, ошеломила Климта и самым серьезным образом повлияла на его художественную манеру. Отныне его стиль - иконопись. Только на иконах Густава не святые и мученики, а гедонисты и грешники.
Кто же у нас образует "Поцелуй"?
Границы целующихся практически неразличимы, их общий контур напоминает богатые оклады византийских и русских икон, из золота и серебра которых на поверхность изображения выныривают только руки и лица. Тот же прием мы увидим и в другом шедевре "золотого периода", портрете Адели Блох-Бауэр. Портреты в это время лишаются не только пространственной глубины, но и какого-либо правдоподобия по части среды, в которую они помещены. Теперь среда их обитания - золотое, орнаментированное или нет, абстрактное заполнение, как, впрочем, и одежда портретируемых - в ней не прослеживается крой, детали и другие узнаваемые элементы.
Надо сказать, что и у этой условности были свои реальные предпосылки. На совместных фотографиях Эмилия и Густав часто позируют в просторной одежде: Климт в своем рубище отца-пустынника, Эмилия в так называемых реформаторских платьях, которые она создавала в своем ателье. Ее наследие мы можем видеть и сейчас в виде бохо-стиля. В чем-то скромная спутница Климта даже опередила известную революционерку моды Шанель, задолго до парижской кутюрье убрав из туалета женщины корсеты и воланы.
Но вернемся к поп-шедевру Климта.
Многие обращают внимание на странную позу женщины. Она стоит на коленях. Почему? Для чего? Может быть для того, чтобы ее визави смог ее так поцеловать? Ведь если она встанет на ноги, то будет на полторы головы выше мужчины. Кто он, поклонник, трубадур, или абьюзер и похититель?
Нельзя исключить, что таким образом Климт саркастически обыграл "величие" мужа и "приниженность" женщины. Будучи сам вполне крупным, 180 см росту, Густав, судя по фотографиям, был ниже своей спутницы Эмилии.
"Он плотный, довольно пухлый, но атлетически сложенный, может побороться с Ходлером, у него забавные манеры деревенского мужлана, смуглая кожа моряка, сильные скулы и живые маленькие глаза (…) Когда он говорит, то говорит громко и на сильном диалекте. Он любит дразнить, и делает это энергично". (Альфред Лихтварк, Путевые письма, 5/22/1905, Берлин 1924).
Эту утрированную разницу в росте художника и его музы мы можем наблюдать на полотне. Не зря австрийского художника называют первым феминистом. И действительно, в отличие от большинства своих коллег по цеху, Климт никогда не изображает женщину в роли объекта, даже в ранних своих работах, где сам сюжет предполагает такой оборот (роспись потолка в Бургтеатре). Откровенный эротизм обнаженных женских тел в сочетании с анатомической безупречностью их форм дает странный эффект отстраненности от происходящего. Номинально невольницы, танцовщица и флейтистка, эмоционально доминируют над своими господами, патрицием и его эфебом.
Но что же, все-таки, изображено на картине? Каков ее сюжет?
Мы видим коленопреклоненную женщину и целующего ее в щеку мужчину.
Они помещены на зеленый островок цветущей земли, окруженный бронзовым фоном с золотыми брызгами. Мужчина одет в просторный золотой балахон, украшенный прямоугольными черно-белыми формами, женщина облачена в платье с рисунком в виде волнистых линий, цветных кружков и звездочек. Помимо цветущего островка, двух фигур и бездонной золотой пропасти на полотне есть еще одна форма, которую взгляд автоматически относит к одеяниям.
Эта форма с золотыми концентрическими окружностями служит фоном для сплетенных фигур, но никак не соотносится с их одеждами, поскольку возвышается над плечом и головой мужчины и имеет четкую границу с платьем женщины. Ее можно было бы соотнести с троном или креслом, которые угадываются на других похожих работах Климта ("Золотая Адель"), но здесь нет и намека на то, что пара сидит.
Она стоит. На фоне… камня.
Пограничного.
Между этим и тем.
Между землей и тем, что под ней. Или над ней.
И поцелуй здесь - поцелуй прощания.
Не встречи и не прелюдии к объятиям.
Он отпускает… ее.
Возможно, навсегда.
Это, конечно, домыслы.
Их бы не было, оставь Климт какие-либо пояснения к своим работам.
Но Климт не Дали. "Дневника гения модерна" нет и не будет.
Похоже, гения модерна больше интересовала сама жизнь, ее отражение в живописи, а не описание отражения в словах.
Судя по отражениям жизнь для него воплощалась в женщинах.
Их он зело любил. Многих и много. Но это тема для отдельного рассказа.
Возможно, Климт просто хотел сделать богато и красиво. И у него получилось.
А мы тут ломаем голову.
Но "красивого много", а все почему-то тянутся к "Поцелую".
Может быть потому, что за попсовым сюжетом кроется нечто большее, чем аллюзия на личные отношения?
Может быть мы наблюдаем не простые объятия, а космическую драму, облаченную в два начала, мужское и женское?
Цветущее и плодоносящее vs напористое и угловатое.
Но толкований в духе Фрейда хватает и без нас.
Несмотря на отсутствие письменных подтверждений, начиная с ранних работ, мы видим, что художник тщательно работал с мифологическим материалом.
И в его арсенале была не только античность, но и древние культуры Азии и Европы, включая наследие матриархальных обществ с их культами плодородия, магическими оберегами и обрядами.
И все это можно наблюдать на полотнах художника: знаки засеянного поля, женские спирали и лабиринты, ирландские трискелионы, ближневосточные назары (глаза-амулеты), глаза Гора уаджеты и масонские глаза в треугольнике.
Но даже исключительно в античной перспективе сюжет "Поцелуя" расходится по нескольким дорожкам.
Дионис и Ариадна.
Брошенная на острове Наксос Тесеем Ариадна встретилась с богом Дионисом. Тот сразу полюбил ее. Быстро сыграли свадьбу, но вскоре Ариадна умирает, оставляя бога в безутешной скорби. В пользу этой версии говорит то, что Дионис иногда принимает форму быка (см шею!), носит венок из плюща (на голове мужчины), а Ариадна ассоциируется с нитями, которые на полотне оплетают ее ноги.
Мы видим сцену прощания на границе миров. Ариадна еще жива, она пытается удержаться на зеленом островке жизни, но, увы, ее ждет Аид.
Спойлер: боги вернут ее к жизни, но уже на небе.
Орфей и Эвридика.
Орфей провожал свою возлюбленную в мир теней дважды. В первый раз Эвридика умерла на Земле и попала в царство Аида. Любовь привела Орфея к ее тени в гадесе, и он упросил бога подземного мира вернуть его возлюбленную. Аид согласился, но с одним условием - не оборачиваться, когда она будет следовать за ним. Орфей не выдержал испытания - Эвридика ушла от него навсегда.
Аполлон и Дафна
Поучительная притча о том, что боги не только всесильны, но и всеслабы. Солнцеликий однажды обидел Эрота в его способности стрелять из лука. Эрот изощренно отомстил, пустив стрелу страсти в надменного стреловержца, а в объект его вожделения, девственную жрицу Артемиды, запустил отвращение к нему. Обезумевший от желания Аполлон долго гонялся за Дафной, а когда наконец-то настиг ее, та превратилась в лавровое дерево.
И на полотне Климта мы наблюдаем трогательный прощальный поцелуй отрезвевшего бога на краю необратимости перемен.
В пользу этой версии говорит и характер чувств прототипов, когда на смену увлеченности пришла гармония отношений близких по духу людей, и в какой-то мере врастающие в холм ноги Дафны.
Сильно против - плющ никогда не был атрибутом Аполлона.
Аид и Персефона
Четвертая, на первый взгляд парадоксальная, но самая правдоподобная версия из всех античных основ сюжета "Поцелуя".
Бог подземного царства теней Аид влюбился в дочь Деметры Персефону и похитил ее. Безутешная мать долго искала Персефону, и от ее горя Земля перестала родить: не всходили растения, не плодились животные, миру угрожала погибель. Пришлось вмешаться Зевсу, и тот повелел своему брату отпустить похищенную им невесту. Аид послушался, но совершил хитрый ход, он дал ей зерна граната, принадлежащие подземному царству. Персефона, до того не касавшаяся пищи мира теней, съела их, и теперь не смогла покинуть царство Аида. Закон есть закон, но, чтобы успокоить Деметру и спасти мир от упадка, Зевс разрешил Персефоне полгода проводить с матерью на Земле, полгода с мужем под Землей.
Во всех версиях мифа акцент делается на страданиях матери. Но во втором исходе страдает и мужская сторона. Любимая жена покидает мужа.
Безутешный супруг склоняется над ней в прощальном поцелуе у прохода, соединяющего миры, а мать-земля у ее ног радостно приветствует свою дочь, обвивая ноги цветами и травами.
Весна пришла. Природа оживает.
А межевой тот камень, лежащий у входа в подземный мир, существует и поныне.
Да-да.
И находится он в Ньюгрейндже (Ирландия).
И выглядит почти так же.
Разве что не золотой.
